Борьба противопложностей.



Название издания: Петербургский театральный журнал (блог)
Дата выхода: 24.11.2013
Автор(ы): Ася Волошина


В Саратовском ТЮЗе им. Ю. П. Киселева прошла девятая творческая лаборатория «Четвертая высота. Шаг за шагом в будущее: драматургия для подростков» под руководством Олега Лоевского. Лаконичная и, может быть, на этот раз не радикально экспериментальная, но, бесспорно, продуктивная.

Правила обычные: три дня на подготовку, три дня на показ. Материал — выбранные театром тексты для зрителей от 6 до 16. Всего три эскиза (плюс три авторские читки), но за счет того, что и драматургия, и режиссерские подходы, школы и ориентиры разнились кардинально, картина возникла объемная, трехмерная.

«Дзынь».

Разница в опыте стала сюжетообразующей. Наталью Шумилкину — дебютанта в сфере лабораторных экспериментов, но вполне состоявшегося режиссера — Олег Лоевский пригласил для работы над самым проблемным материалом. В переводе В. Румянцевой «Дзынь» Н. Фильтон похожа на довольно неуклюже адаптированный для детей «Осенний крик ястреба» И. Бродского (вплоть до прямых созвучий «колоски — волоски»). Перед нами впечатления одного зоркого субъекта (здесь — новорожденной капли) в воздушном пространстве. «Непричесанный», не разбитый на реплики стихотворный текст кажется вовсе не драматургичным. Но в нем есть тема познания одним маленьким существом всего огромного. А познание — это уже сюжет.

И режиссер осваивала его, вытаскивая из сумбурного потока образы — рой за роем, давая им сценическую жизнь ровно такой длины, какая нужна, чтобы их рассмотреть. Открытая игровая структура: некие молодые обаятельные люди в шляпах и рубашках с иголочки (щеголеватые бродяги из мюзикла) от скуки начинают осваивать, присваивать, распределять текст, примерять роли, с азартом вживаться в образы. Азарт и готовность саратовских актеров — и фирменный знак, и некая константа. Обыгрывание предметов, мгновенность перевоплощений, масочность, трансформации, все из ничего… Чуть-чуть эстрадно, но зато выверено ритмически и стилистически.

Все увиденное каплей с высоты птичьего полета обрело театральную форму и запечатлелось. От несколько карикатурных китайцев, втыкающих в прически фастфудные палочки, до чопорного ворона по имени Кафка, читающего «Замок» над импровизированной могилой. Азия, Европа… капля летит с востока на запад…

Иллюстрация стала методом, но ощущения иллюстративности режиссеру удалось миновать: сценический текст просто поглотил исходный материал, который превратился в предлог для игры. Дорого то, что ради одной, как будто незначительной, ничем не отличающейся от других капли сочиняется и проживается такая большая (в пол земного шара), подробная история. Во все глаза познающая мир капля оказывается героиней уже по праву рождения, по праву существования.


«Все мыши любят сыр».

Если в первом эскизе аморфность текста стала вызовом и дала толчок, то во втором традиционная структура несколько сковала режиссера. Недавней выпускнице Анатолия Праудина Евгении Никитиной досталась «Все мыши любят сыр» Д. Урбан — не новая, псевдоловко сделанная история мезальянса серой и белой мышек, написанная для кукольного театра. Режиссеру не хватило опыта, чтобы за время работы над эскизом довериться себе, осмелеть и отойти от пьесы… далеко. Хотя вектор движения наметился ясно и показался перспективным. И не только в насыщении сценического текста современными реалиями (у белых мышей — гаджеты, у серых — газета с объявлениями о работе и сырок «Орбита»). Никитина предложила «коту-оборотню» — якобы злодею, а на самом деле ангелу-хранителю мышиного мира — петь зонги. Песни, специально сочиненные и аранжированные питерским автором Александром Штерном, со вкусом и страстью исполненные актрисой Ириной Протасовой, добавили мещанской, по большому счету, драме и лиризма, и иронии.

Проблем в этом эскизе возникло больше, чем в других: и с темпоритмом, и с эстетикой (серые мыши существовали в психологической или псевдопсихологической манере, а белые — в игровой и острохарактерной). Большинство ошибок было связано с тем, что Никитина не успела распределиться и выверить форму, отказаться от лишнего. Но задача эскиза в том, чтобы увидеть, есть ли перспектива… Ясно, что режиссер стремилась поставить историю не о том, что «все мыши любят сыр», а о том, что «все мыши любят». И если пойти по этому пути до конца, то может сложиться вполне внятный и нужный театру спектакль.


«Отрочество».

Негласный победитель лаборатории, ученик Евгения Каменьковича и Дмитрия Крымова Алексей Логачев продемонстрировал мастерство аналитика. И умение распределить силы, выдержку. Он работал над самым взрослым материалом, адресованным зрителям от 16 лет. Инсценировка «Отрочества» Льва Толстого, сделанная Ярославой Пулинович, — история борьбы одного мальчика с «морем бед», таящих страшную опасность: поддаться всеобщему мнению и счесть себя испорченным, злым. Стать таким. В текст вплетены эпизоды из «Детства» и «Юности», пьеса насыщена событиями, но избавлена от морализаторства, да и вообще от выводов. В ней есть устремленность, скорее, в сторону чеховской легкости, чем толстовского нарратива. Сделать психологический разбор такого текста за три дня — задача почти непосильная. Логачев и не пытался. Он создал среду, атмосферу, образный ряд, а актерам предложил отстраненный, почти бессердечный способ существования. Артисты транслируют текст. Театральные метафоры переигрывают их и защищают. Когда умирает мама, рабочие сцены бесстрастно закрывают фанерой, завинчивают стекло рубки — в этом боковом служебном помещении собрались скорбящие. И после этого впечатления даже можно терпеть то, как нестерпимо, оправданно долго причитает и голосит фальшивая, жеманная приживалка. А дыхание полусумасшедшей горюющей бабушки передано через сип мехов гармошки…

Герои поселены в собранную из уютных вещей, но неуютную среду. Предметы мебели, ковры, пианино — все сгружено, как при переезде, сконцентрировано, спрессовано. Как будто взрослый человек попал в свой детский мир, и все ему здесь стало тесно. Логачев поступил с пространством бескомпромиссно и ловко: уменьшил число зрительных рядов настолько, чтоб спектакль можно было играть на просцениуме — не за, а перед неудобными колоннами. Из неизбежного зла колонны, таким образом, превратились в выигрышную архитектурную доминанту. За ними, в темноте — зона остранения, зона зайцев. С пугливых ужимок огромных, неуклюжих, непонятно откуда явившихся плюшевых зайцев начинается действие. Они и дальше многократно появляются: не то как слуги просцениума на каникулах, не то как артисты интермедий, не то как причудливым образом персонифицированные воспоминания. Они парадоксальны, хороши, веселы и навевают грусть — этого (несмотря на все вопросы) достаточно, чтоб получить ордер на право жить в этом пространстве.

Эскиз Логачева был почти стопроцентно убедительным и оказал на зрителей сильное воздействие, но над будущим спектаклем работа предстоит серьезная. Постановка нуждается в балансе между остраненностью и проживанием (как и в эскизе — без сентиментальности, но все же с зонами теплоты).

Назад в раздел

Новости

01.03.2024 Выберите лучший театр и спектакли сезона!

«Денискины рассказы», «Сын», «Гроза» – выберите лучшие спектакли с...


27.03.2024 7 статуэток «Золотой Арлекин» и спецпризы от жюри

ТЮЗ Киселева собрал коллекцию наград XII областного театрального ф...


22.11.2023 Наш телеграм-канал – лучший по версии «ТопБЛОГ»

Наш телеграм-канал стал победителем 3-го сезона проекта «ТопБЛОГ» ...


22.03.2024 Презентация ТЮЗа прошла на ВДНХ с аншлагом

Живые открытки, шутливый квиз, активности по театральным профессиям и...


Все новости